Вода которую пьёт корова, становится молоком. Вода, которую пьёт змея — становится ядом.
Держать бокал, не имея возможности сделать ни глоточка, — худшую пытку трудно было представить.
Любить кого-либо (что-либо), как чёрт любит святую воду.
То love somebody (something) as the devil loves holy water.
Наверное, чувствуя упругость, гибкость, силу и мягкость воды, обнимающей тебя, растворяющей привычные рамки, всепроникающей, гасящей звуки, запахи, создающей новые грани смысла, проще всего почувствовать своё единство с этим миром. Себя — его частью, а его — свои продолжением. И тонкая грань между вами на секунду стирается. Нужно только успеть, не открывая глаз, не стремясь испуганным животным к глотку воздуха, не вспоминая всё, что ты знал, всё, во что верил, успеть заглянуть за открывающуюся тебе черту.
Запивать икоту водой — топить человека, который вспомнил о тебе.
Потому что без воды — и ни туды, и ни сюды!
Сколь воду ни варить, всё вода будет.
Чуть позже она просит «стаканчик воды, можно из-под крана». Я ахаю и принимаюсь перечислять ужасы про сырую московскую воду, рассказанные недавно одним микробиологом. На что Л. Б. невозмутимо замечает: «Не понимаю, чем вареные микробы лучше сырых».
Все-таки он готов был бежать — бежать тотчас же, без оглядки, когда его внутренний регулятор оправился от шока, произведенного сверкающими желтыми глазами. Он почувствовал грубую поверхность щебенки и холодную воду пальцами. Он уже видел, как встает и ретируется, и тогда какой-то голос — совершенно разумный и довольно приятный голос — сказал ему оттуда: «Привет, Джорджи». В канаве был клоун.
Роса на цветах шафрана!
Прольётся на землю она
И станет простой водою…